Введение

Парк Монрепо (от фр. Mon Repos - «мой отдых», «мое отдохновение»)[1] – национальный музей-заповедник. Расположен близ города Выборга, на побережье бухты Выборгского залива. Его площадь – 163 гектара. Историческое ядро музея-заповедника (30 га) – усадебно-парковый комплекс «Монрепо», построенный в конце XVIII – середине XIX века. В него входят: деревянный усадебный дом и библиотечный флигель – памятники архитектуры классицизма, и пейзажный скальный парк романтического стиля – уникальный памятник садово-паркового искусства. Владельцами парка в разное время были: комендант города Выборга П. А. Ступишин (1760-1784); выборгский генерал-губернатор герцог Ф. В. Вюртембергский (1784-1786); и семья баронов Николаи (1784-1943). Людвиг-Генрих Николаи (1737-1820 гг.), барон, уроженец г. Страсбурга, начал свою карьеру в России в должности учителя будущего императора Павла I и закончил ее президентом Петербургской Академии Наук. Незаурядный деятель эпохи Просвещения, лично знакомый с Вольтером, Дидро, Даламбером, Николаи был одним из образованнейших людей своего времени. Кроме того, он был писателем, поэтом, знатоком и ценителем искусства. Лучшее творение Николаи – созданный им романтический парк Монрепо, в котором он сумел соединить искусство поэта и садовника. В своей поэме «Поместье Монрепо в Финляндии» (1804 г.) Л. Г. Николаи описывает удивительный по красоте ландшафтов уголок природы, ставший для него последним «приютом души». Поэма была иллюстрирована литографиями французского художника Луи-Жюльена Жакотте. Репродукции этих миниатюр передают неповторимую прелесть «жемчужины России» – парка Монрепо.

 Впоследствии в парке размещались: дом отдыха Военной Академии Связи и Центральный парк культуры и отдыха. В 1988 году территория парка вошла в состав вновь образованного Государственного историко-архитектурного и природного музея-заповедника «Парк Монрепо».

В основе формирования ландшафтной композиции парка лежит эстетическая концепция Л. Г. Николаи. В создании парка принимали участие архитекторы Д. А. Мартинелли, О. Монферран, Т. де Томон, А. Штакеншнейдер, Ч. X. Тэтам; художники П. Гонзаго, Я. Меттенлейтер; скульпторы И. Таканен, Г. Боруп, садовые мастера И. Бестерфельд, Цвейгер.[2]

Планировка парка рассчитана на долгие прогулки по извилистым уютным тропинкам в уединенные уголки, откуда открываются великолепные виды. Историческая часть парка органично переходит в лесопарковый массив, являющийся уникальным природным комплексом. Парк расположен в особом физико-географическом регионе, и его природа характеризуется уникальными сельгами ледникового периода, достигающими высоты 20 метров. В составе флоры музея-заповедника 48 видов растений, в том числе редких. Особую прелесть парковым пейзажам придают мхи, лишайники и папоротники. Богатый и разнообразный животный и растительный мир музея-заповедника тщательно исследуется и требует к себе со стороны посетителей доброго и бережного отношения.

1. История парка Монрепо

Тектонические разломы Балтийского щита миллионы лет назад сформировали рельеф окрестностей Выборга. Скалистые гряды – сельги – вытянуты, как правило, в северо-западном направлении. Отвесные скальные стены, крутые склоны, острые выступы отмечают линии разломов. Формирование рельефа завершили гигантские ледники: сгладили вершины скал, отшлифовали их поверхность, расширили и углубили впадины, превратившиеся во фьорды и озера.[3] Ледники же оставили на склонах сельг груды кусков гранита и морену – отложение камней и щебня, смешанные с песком и глиной. Тонкий слой почвы – результат тысячелетних усилий природы – дал возможность вырасти густому смешанному лесу. Поверхность Выборгского залива расчленена множеством островов, мысов и перешейков. Это – шхерный ландшафт, вода и суша – его равноправные элементы. «Сей город, стоя в бухте Финского залива, с двух сторон омывается водою, а с прочих окружен песчаными полями, небольшими пригорками и гранитной породы скалами, кои все безлесны и составляют окрестность, всех приятностей лишенную»,[4] - так характеризуется Выборг в «Описании Выборгской губернии» конца XVIII века. Суровые скалы удручали своим бесплодием, пустынный и молчаливый характер местности со слабо выраженными следами деятельности человека напоминал о высокой цене, которой последний оплачивал здесь свое существование. Поэтические натуры высказывались о нем зачастую гораздо более эмоционально.

Еще в средние века на самом большом из островов Выборгского залива, острове Слотсхолмен (в переводе со шведского – Замковый остров, современное название Твердыш), был устроен скотный двор, входивший в хозяйственные угодья выборгского замка. На картах середины XVI века эта местность на северо-востоке острова носит название Старый Выборг. Легенда связывала его с карельским поселением, конечным пунктом древнего водного пути по реке Вуоксе, связывавшего северное Приладожье с Балтийским морем. В XVII - начале XVIII века территория острова сдавалась в аренду высоким бюргерским чинам шведской администрации. В 1710 году Выборг вошел в состав Российской империи. Слотсхолмен стал именоваться Шлосским островом. Образно названный Петром I «крепкой подушкой»[5] Петербургу, город-крепость не только обеспечивал его безопасность. Начиная с середины XVIII века в массовом количестве доставлялся в устье Невы вырубленный на окрестных островах и берегах залива выборгский гранит.

Шлосский остров всегда оставался казенной собственностью и отдавался в пользование комендантов крепости в качестве «столовой дачи». С 1760 года его хозяином становится обер-комендант П. Ступишин.

Пётр Алексеевич Ступишин (1718-1782) – представитель первого поколения профессиональных российских инженеров.

В 1770-х годах в Старом Выборге Ступишин устраивает свою загородную резиденцию, и здесь начинает складываться парковый ансамбль, который в будущем, уже при другом хозяине, обретет славу выдающегося памятника художественной культуры. Его концепция будет основана на осознании эстетических качеств местного природного ландшафта, а в основу художественного образа ляжет величественная красота естественного камня во всем многообразии его форм. Пока же, в последнюю треть XVIII века, идеи пейзажного садоводства только начинают проникать в русскую усадебную культуру, и имение строится по традиционным канонам. Жена фон Ступишина Шарлот занималась садоводством и с большим воодушевлением занялась оформлением сада в английском стиле. Возможно поэтому усадьбу стали называть Шарлоттендаль (Charlottendahl).[6]

Насыпается плодородная земля, проводится мелиорация заболоченных мест, высаживаются лиственные деревья. На территории будущего парка росли только хвойные деревья, все лиственные породы - искусственные насаждения.

Деревянный усадебный дом был построен на краю насыпанной террасы, перед ним в пологой ложбине был разбит сад. Прямые липовые аллеи сохранили до наших дней следы его первоначальной осевой планировки. При Ступишине в усадьбе были устроены также плодовый сад и большая оранжерея. Впрочем, и начальный художественный замысел, определивший композицию усадьбы, и роль, отводившаяся в нем окружающему скальному ландшафту, остаются неизвестными.

После смерти П. А. Ступишина парк стал принадлежать придворному советнику М. И. Донаурову, который вскоре передал его во владение выборгскому наместнику Фридриху Вюртембергскому, брату жены Павла I.

Этот мимолетный владелец усадьбы, принц Фридрих Вюртембергский, остался в ее истории потому, что дал этому уединенному краю поэтическое имя, которое укрепилось за ним навсегда – Монрепо.[7] Этот человек был любителем прекрасного, кроме того, что он дал парку его нынешнее название, он еще возвёл большой усадебный дом, продолжал обустраивать парк, при нем были посажены вечнозелёные туи, дубы, клёны, липы, берёзы. Все деревья прижились здесь и не гибли от холода благодаря особому микроклимату, благоприятному для этих растений.

После отъезда принца Вюртембергского из России, владельцами усадьбы почти на два столетия (1788-1943 гг.) становится род баронов Николаи. Благодаря им парк и усадьба Монрепо обретают европейскую известность. Время владения Монрепо семьей Николаи по числу хозяев можно разделить на пять периодов:

1788-1820 гг. - Людвиг Генрих Николаи, 1820-1866 гг. - Пауль Николаи, 1866-1869 гг. - Николаус Николаи, 1869-1919 гг. - Пауль Георг Николаи, 1919-1943 гг. Мария Николаи. Усадьба Монропос принадлежала семье фон Николаи вплоть до 1942 года, смерти Марии фон Николаи (Marie von Nikolay), в этом же году право собственности усадьбы перешло племяннику барону Николасу фон дер Палену (Nikolas von der Pahlen). Согласно Московского мирного соглашения Финляндия в 1944 году была вынуждена передать в качестве аннексии Советскому Союзу г. Выборг и весь Карельский перешеек. Парк был переименован в Парк им. Калинина и связь усадьбы с финнами прервалась на несколько десятилетий.

Первый владелец – Людвиг Генрих Николаи – незаурядный деятель Просвещения, которому и обязана усадьба своим превращением в произведение искусства, факт европейской культуры. Мировоззрение и эстетические взгляды Николаи окончательно сложились в Париже, где в общении с энциклопедистами он проникся просветительскими идеями: верой в могущество разума как основного двигателя прогресса, в действенность морального воспитания, в нравственную силу литературы, искусства. В разные годы он был воспитателем Павла I, президентом Санкт-Петербургской академии наук, писателем, тайным советником (1800). Сын претора города Страсбург, окончил Страсбургский университет в 1760 со степенью кандидата юриспруденции. После университета завязал знакомства с деятелями французского Просвещения и рядом русских аристократов, в том числе русским послом в Вене Д.М. Голицыным (в 1761-1763 был его секретарем) и К.Г. Разумовским. По предложению посла в 1764-1769 сопровождал его сыновей в путешествии по Европе. Лично знакомый с Вольтером, Дидро, д'Аламбером, Гриммом Николаи был одним из образованнейших людей своего времени, талантливым художником и чуждым интриг царедворцем. Он много писал по-немецки, преимущественно басни, послания, рассказы, элегии, описания, эпиграммы. Его произведения отличаются большим вкусом, легкостью стиха и редкой в то время искренностью воодушевления. Его сочинения: «Vermischte Gedicgte und prosaische Schriften», «Theatralische Werke», «Poetische Werke», Gerschau «Aus dem Leben des Freiherrn von N.» (1834).[8]

По возвращении из Европы Николаи был приглашен на должность преподавателя при великом князе Павле Петровиче, в 1773-1796 его личный секретарь, в 1776-1798 также секретарь императрицы Марии Федоровны; в 1781 сопровождал их в путешествии по Европе. После вступления Павла I на престол назначен членом Кабинета Его императорского величества, в 1797 утвержден в баронском достоинстве, пожалованном Николаи австрийским императором. В апреле 1798 назначен президентом Санкт-Петербургской Академии наук. В 1801 представил проект нового регламента Академии.

Уйдя в отставку с государственной службы, Николаи поселяется в Монрепо, и с этого времени до конца жизни отдается занятиям литературой и устройству парка. После перестройки «в Палладиевом вкусе» приобретает нынешний облик усадебный дом, в Монрепо перевозится библиотека, коллекция картин и гравюр. Лучшие архитекторы, художники, инженеры, садоводы создавали в те годы первые дворцовые парки в пейзажном стиле, ставшие выдающимися образцами русского садово-паркового искусства. Парк Монрепо при новом владельце был расширен до своих нынешних границ. В создании ландшафтной композиции парка участвовал выдающийся декоратор и архитектор П. Гонзага, эскизы отдельных построек подписаны Т. де Томоном. Определилась культурно-художественная концепция Монрепо. Николаи назвал его романтико-поэтико-живописным парком, создавался же он как «парк настроений». В последние десятилетия XVIII века сентиментализм был одним из главенствующих течений в садово-парковом искусстве.

Как отмечает в своей работе Д.С. Лихачев, сентиментализм в «садовом искусстве… не отделяется от Романтизма».[9] Но если этот вывод приложим в эстетике пейзажного парка в целом, то он значительно меняет свой смысл по отношению к парковой архитектуре, и структура, и семантика которой изменилась достаточно радикально в эпоху романтизма. Важнейшей особенностью сентиментализма в целом было то, что он развивался целиком в русле эпохи Просвещения, романтизм же был своего рода реакцией на нее.

Не останавливаясь на анализе сложнейших взаимосвязей эстетики пейзажного парка с литературными и эстетическими движениями своего времени, что исчерпывающе сделано в труде Д.С. Лихачева, следует отметить лишь, что архитектурные компоненты «натурального сада» испытывали не меньшее их воздействие.

Но художественный образ парка Монрепо определила, прежде всего, первозданная природа северо-западной части Карельского перешейка. Основная территория парка представляет собой полосу суши между мощной каменной грядой и изрезанным бухтами и полуостровами берегом залива. Сглаженные ледником скалы, отвесные или полого спускающиеся к воде, нагромождения валунов – самые впечатляющие детали ландшафта. С высоты скал открывается захватывающая панорама залива с лесистым противоположным берегом и каменистыми островами. Берега залива в необходимых местах были укреплены дамбами, сформировалась тропиночная сеть. Планировка парка была рассчитана на длительные прогулки, во время которых внимание привлекали сменявшие друг друга живописные видовые картины. Поросшие лесом пустынные каменистые берега вызывали состояние «задумчивой меланхолии».[10]

Исследование эстетических закономерностей пейзажных парков XVIII века является поистине неисчерпаемой темой. Всесторонний анализ их сложнейшей семантики содержится в монографии Д.С. Лихачева. В связи с этим он касается также и особенностей парковой архитектуры, несущей в системе английских парков огромную смысловую нагрузку. Например, настроения «элегической грусти» создавались целой системой знаковых элементов, включенных в ландшафт: символическая надгробная урна-памятник, именная аллея, мемориальная колонна, «хижина отшельника». Выразительный контраст северной природе составляли «экзотические» павильоны: китайская беседка, турецкая палатка. Парк органично смыкался с прилегающим зеленым природным массивом, его границы фиксировала лишь ограда из диких валунов, имевшая скорее символическое значение границы. «Романтический садовод должен был создавать в саду впечатления разных стран, создать для гуляющих иллюзию «путешествия» по различным странам – особенно экзотическим, - пишет Д.С. Лихачев в своей монографии «Поэзия садов». – Отсюда возрожденная в садах Романтизма Античность и Готика, отсюда новый интерес ко всякого рода «китайщине» (Беседка «Китайский зонтик» на камне, китайские мостики в Монрепо) и отсюда же интерес к турецкой теме в садах (Павильон «Турецкая палатка»).

«Турецкие» постройки в парке вовсе не были связаны только с победами над Турцией. Это не столько памятники побед, сколько прежде всего стилистическая особенность Романтизма – делать сад экзотическим и национально разнообразным. Стиль «turqnerie» был столь же моден во второй половине XVIII века, как и стиль «chinoise».[11]

Л.Г. Николаи скончался в 1820 году в возрасте 83 лет. Местом его захоронения стал скалистый остров в парке Монрепо, получивший его имя (Людвигштейн) и со временем превратившийся в семейный некрополь.

Несмотря на огромный вклад Людвига Николаи, наивысшего расцвета Монрепо достиг при новом хозяине - Павле Андреевиче Николаи. Как и отец, Павел Андреевич был ценителем красоты, любил искусство и литературу, а также воплотил в жизнь идеи А. Л. Николаи, вплотную занимаясь декоративным убранством парка.[12] В 1837 г. по прошению П. А. Николаи Монрепо получает статус заповедного непродажного имения баронского рода Николаи с наследованием по праву первородства и с освобождением от ряда повинностей. При нём парк открыли для осмотра. За вход взималась определённая плата. Деньги, вырученные таким образом, шли на содержание дома бедных, живших на острове Сорвали, который в то время входил в границы имения. Это стало традицией и прервалось только в 1930-х годах.

Вот как описывает парк Монрепо Евгений Евгеньевич Кепп, автор книги «Выборг»: «Самая живописная часть парка находится между естественной скальной грядой и побережьем залива протяжённостью около одного километра. Перед главным фасадом усадебного дома был разбит регулярный парк. Основой формирования парка служили оригинальные композиции строений и насаждений, подсказанные природным ландшафтом, целенаправленное чередование открытых полян с кудрявыми рощами. Рука человека деликатно кое-где чуть-чуть «подправляла» природу: сделала более удобным проход между скалами, вырубила несколько ступенек на крутом склоне горы, сложила из диких валунов экзотическую ограду... Для создания и смены настроения у посетителей в парке возводили различные павильоны и беседки, устанавливали скульптуры, создавали ложные могилы с надгробными памятниками. Парк насыщался романтическими и сентиментальными аксессуарами, которые воссоздавали романтику далёких стран Востока... Следует отдать должное владельцам парка, поскольку А.Л. Николаи и его сын Павел создали подлинный шедевр садово-паркового искусства мирового значения. Это ценнейший вклад в сокровищницу русского искусства...» [13]

Период расцвета Монрепо, пришедшийся на начало XIX века, совпал с периодом романтизма в русской культуре. Экзотические северные пейзажи усадьбы стали восприниматься в духе традиционных образов преромантической поэзии. Это повлекло за собой и новое развитие концепции самого парка, разрабатываемой уже при сыне Л.Г. Николаи – Павле. Эстетическое воздействие ландшафта, самой природой как бы созданного в духе песен Оссиана, создатели парка старались усилить смысловым и художественным содержанием парковых построек.

Эстетика пейзажного сада не в последнюю очередь была связана с идеализацией образов архитектуры в природе. Такими идеализированными образами были многочисленные парковые павильоны, представавшие взорам гуляющих на внезапных поворотах дорожек английского сада. Если пейзаж «натурального» сада искусно имитировал естественную природу, то парковая архитектура конструировала идеализированную «модель мира» и создавала идиллическую среду для восприятия сентиментальных образов поэзии и литературы. Можно сказать, что на формирование эстетики парковых сооружений сентименталистские идеи и поэзия оказали влияние не меньшее, если не большее, нежели специальные руководства по паркостроительству, получившие распространение в России. Более того, уникальнейшей приметой эпохи было слияние того и другого жанра, что блестяще воплотилось в поэме Ж. Делиля «Сады», вышедшей в свет в 1782 году и хорошо известной в России.[14]

 [1] Кищук А.А. Возрождение Монрепо// Ленинградская правда, 1989, 10 сентября, с.2

 [2] Изергина А. К вопросу о романтизме как самостоятельном художественном течении// Искусство романтической эпохи. М., 1969, с. 187

 [3] Дмитриев В. Монрепо// Наше наследие, 1989, №2, с. 150

 [4] Цит. по: Дмитриев В. Монрепо// Наше наследие, 1989, №2, с. 150

 [5] Цит. по: Дмитриев В. Монрепо// Наше наследие, 1989, №2, с. 150

 [6] Кищук А.А. Парк Монрепо в Выборге. СПб, 2001, с. 34

 [7] Седова Е. Монрепо – мое отдохновение// Невское время, 2003, 15 октября, с. 3

 [8] Сухарева О.В. Кто был кто в России от Петра I до Павла I. Москва, 2005, с. 135

 [9] Лихачев Д. С. Поэзия садов: К семантике садово-парковых стилей. Л., 1982, с. 227

 [10] Берковский Н.Я. О романтизме // Искусство романтической эпохи. М., 1969, с. 163

 [11] Лихачев Д. С. Поэзия садов: К семантике садово-парковых стилей. Л., 1982, с. 221

 [12] Гундерсен П. Павел Николаи из Монрепо. Европеец, не такой как все. С-Пб, 2005, с. 25

 [13] Кепп Е.Е. Выборг. М., 1987, с. 72

 [14] Борисова Е.А. Русская архитектура в эпоху Романтизма. СПб, 1997, с. 29